Праздность – мать всех грехов
Современное западное общество ставит на
первое место материальные блага и удобства. Как нас теперь учат, мы тоже должны
стремиться к тому, чтобы стать обществом потребления. Бывший министр
образования Фурсенко прямо указывал цели современного российского образования:
«Недостатком советской системы образования была попытка формирования
Человека-творца, а сейчас наша задача заключается в том, что вырастить
квалифицированного потребителя». (Андрей ФУРСЕНКО, бывший министр образования
РФ, председатель попечительского совета Российского научного фонда). То есть
нас призывали стать точно такими же ненасытными потребителями, как и средний
обыватель на Западе (Страны Западной Европы, США, Канада, Австралия и Япония).
Это крайне вредный лозунг и очень опасная цель. Если на время забыть о том, что
посредством квалифицированного потребителя не возобновляемые ресурсы планеты
Земля (нефть, природный газ, каменный уголь и другие полезные ископаемые)
отправляются на свалку, отравляя воздух, почву и воду, то даже просто ориентация
на все увеличивающиеся потребности разрушает психику потребителя. Потребитель
начинает буквально беситься с жиру, требуя увеличения потребляемых благ. Причем
потребляемые им блага находятся в обратно пропорциональной зависимости от
производимых: чем больше западный потребитель потребляет, тем меньше он
производит, так как почти все производство тех же США выведено в страны
юго-восточной Азии. Всевозрастающее потребление базируется не только на
расхищении не возобновляемых природных ресурсов, но и на жестокой эксплуатации
стран третьего мира. Но главная ловушка потребления и роста комфорта в том, что
западный обыватель становится все более безвольным, пассивным, не
интересующимся внешним миром. Рождаемость коренных народов стран Западной
Европы и Японии падает. Причем, в Японии возможно уже пройден рубеж, за которым
начинается процесс вымирания народа. Ловушка гедонизма (капкан комфорта)
захлопнулась. Наличие детей, которых можно было бы обеспечивать всем с пеленок,
нежелательно, так как дети мешают потреблять и развлекаться: подрастающее
поколение отнимает и средства и время, которые можно было бы потратить на
удовлетворение собственных эгоистических желаний. Почему-то, вкусив все блага
комфорта люди перестают жить и интересоваться жизнью: они ищут все новых все
более разнообразных и извращенных наслаждений, но не живут. Сказывается это и
на обороноспособности страны. «За последние 10 лет мы сократили свою программу
финансирования ВВС вдвое, – отметила в свою очередь капитан авиации Элизабет
Джардинг. – Если провести сравнение со временами войны в Персидском заливе 1991
года, то общее число военнослужащих ВВС США сократилось с тех пор на 30%, а
количество военных самолётов – на 40%». https://topwar.ru/95244-smi-nedostatok-finansirovaniya-stal-prichinoy-nehvatki-pilotov-i-zapchastey-v-vvs-ssha.html
И воюют-то они не так, чтобы успешно.
Пока США способны успешно воевать только против слаборазвитых стран типа Ирака,
Ливии, Афганистана, хотя даже столкновение с сильно мотивированными афганскими
партизанами вгоняет армию США в ступор.
«На пике боевых действий в Афганистане
численность войск США достигала 100 тысяч человек, это примерно 20
общевойсковых бригад со всем вооружением и техникой – огромная сила. Что же удалось
сделать за 15 лет?
Американцы потратили на «спецэффекты» в
горах и пустынях 700 млрд. долларов, потеряли 3300 военнослужащих [Есть все
основания полагать, что официальные цифры американских потерь занижены, как
всегда – прим. ред.]. Сопутствующие потери составили более 20 тыс. мирных
жителей. Ударные американские беспилотники атаковали всё, что движется. От рук
боевиков только в 2015 году погибли более 3500 афганцев. Сегодня военнослужащие
США и альянса передвигаются от убежища к убежищу исключительно в колоннах
бронетехники. Американские военные базы внешне напоминают осажденные крепости»
http://www.stanradar.com/news/full/22452-nesokrushimaja-beznadezhnost-ssha-v-afganistane.html.
Случаи быстрой деградации обществ,
пребывающих в комфорте и посвятивших свою жизнь потреблению известны с
древности. Это были общества позднего Рима, Афин, заката империи Ахеменидов.
Гедонизм делал небоеспособным коренное развратившееся и расслабившееся
население и приходилось прибегать к услугам наемников, которые постепенно
прибирали власть к своим рукам.
Опасность для народа чрезмерной роскоши,
комфорта была понятна мудрым правителям древности. Геродот так передает слова
Кира II Ахеменида: «Персы приняли его и представили Киру с
такими словами: «Так как Зевс отнял у Астиага владычество над Азией и вручил
его персам, а среди персов – тебе, Кир, давайте же покинем нашу маленькую и
притом суровую страну и переселимся в лучшую землю. Много земель здесь по
соседству с нами, много и дальше. Если мы завоюем одну из них, то наша слава и
уважение к нам еще больше возрастут. Так подобает поступать народу – властителю
[других народов]. Ибо когда же еще нам представится более удобный случай, как
не теперь, когда мы владычествуем над многими народами и в наших руках целая
Азия?». Услышав эти слова, Кир не удивился предложению и велел его выполнять.
Тем не менее, он советовал персам готовиться к тому, что они не будут больше
владыками, а станут рабами. Ведь, говорил он, в благодатных странах люди обычно
бывают изнеженными и одна и та же страна не может производить удивительные
плоды и порождать на свет доблестных воинов. Тогда персы согласились с мнением
Кира и отказались от своего намерения. Они предпочли, сами владея скудной
землей, властвовать [над другими народами], чем быть рабами на тучной равнине.
В последующем персы, однако, изменили свой образ жизни на более роскошный и на
время утратили свой статус хозяев, подчинившись греко-македонским завоевателям».
Аналогичным образом рассуждал знаменитый
законодатель Ликург (по другой версии, эфор Хилон), когда устанавливал в Спарте
жестокие ограничители роскоши и имущественного неравенства. Вот как описывает
законодательные меры мудрого Ликурга против роскоши Фридрих Шиллер:
«Намного опаснее и решительнее был
второй закон, установленный Ликургом. Согласно этому закону вся земля была
разделена между гражданами поровну, дабы навсегда уничтожить различие между
богатыми и бедными. Вся Лакония была поделена на тридцать тысяч полей, а земли
вокруг города Спарты – на девять тысяч, причем каждое поле было таких размеров,
чтобы обеспечить живущей на нем семье достаток. Спарта приобрела чудесный,
цветущий облик, и сам Ликург пришел в восторг от открывшегося его взору
зрелища, когда впоследствии объехал страну. «Вся Лакония, – вскричал он, –
подобна полю, которое братья по-братски поделили между собой!» Не менее охотно,
чем землю, поделил бы Ликург и движимое имущество, но это его намерение
столкнулось с неодолимыми трудностями. Он попытался, однако, добиться
осуществления своей цели окольным путем: то, чего он не мог достигнуть
приказом, должно было, по его мысли, пасть само собой. Он начал с того, что
запретил золотую и серебряную монету и ввёл вместо неё железную, в то же время
присвоив большому, тяжелому куску железа ничтожную ценность в денежном выражении;
поэтому для хранения небольшой суммы требовалось обширное помещение, а для
перевозки её – множество лошадей. Вдобавок, чтобы пресечь попытки ценить монету
по годности железа для иного употребления и ради этого накоплять его, он
предписал назначенное для изготовления денег железо раскаливать докрасна, а
затем охлаждать в уксусе; закалённое таким образом, оно становилось непригодным
ко всякому иному использованию. Кто же стал бы при таком положении дел
воровать, или соблазняться подкупом, или тщиться копить сокровища, когда даже
малый барыш нельзя было ни сохранить, ни использовать? Отняв этим путём у своих
сограждан средства к поддержанию роскоши, Ликург сверх того убрал с их глаз и
всё то, что могло ввести их в соблазн. Ни одному иноземному купцу не была нужна
спартанская железная монета, а другой у жителей Спарты не было. Всем, кто
работал на роскошь, пришлось покинуть Лаконию; ни один чужестранный корабль не
входил теперь в её гавани, ни один искатель приключений не являлся в поисках
счастья в эту страну, ни один купец не заглядывал в эти края, чтобы взимать
дань с суетности и наслаждения, ибо отсюда они могли вывезти лишь железные
деньги, во всех других странах не имевшие никакой ценности. Роскоши не стало,
ибо не было никого, кто мог бы способствовать её сохранению. Ликург решил
бороться с роскошью ещё и другим способом. Он повелел всем гражданам Спарты
питаться за общим столом в общественном месте и всем потреблять одну и ту же,
законом предписанную пищу. Далее было запрещено предаваться у себя дома изнеженности
и приготовлять на собственной кухне дорогостоящие блюда. Каждому вменялось в
обязанность ежемесячно вносить известное количество съестных припасов для
общественных трапез, взамен чего государство отпускало ему пищу. Обычно за
каждым столом собиралось пятнадцать граждан; чтобы быть принятым в число
сотрапезников, требовалось согласие всех остальных. Никто не смел уклоняться от
этой трапезы, не имея на то уважительных причин; это правило выполнялось столь
неукоснительно, что даже Агий, один из последующих спартанских царей,
выразивший по возвращении с победоносной войны желание поесть наедине со своею
женой, столкнулся с решительным отказом эфоров. Среди кушаний, принятых у
спартанцев, особая известность выпала на долю чёрной похлебки. В похвалу ей
говорили, что спартанцам нетрудно быть храбрыми, ибо не таково уж зло умереть,
если питаешься их чёрной похлебкой. Приправой к еде служили веселье и шутки,
ибо Ликург и сам был таким другом застольного остроумия, что воздвиг в своем
доме алтарь богу смеха. […] Другой закон воспрещал кому бы то ни было покрывать
свой дом кровлей, сооружённой с помощью каких-либо орудий сверх топора, а двери
должны были изготовляться только пилой. В такой жалкой лачуге никому не пришло
бы в голову обзаводиться хорошей утварью – ведь всем частностям подобает
гармонично сочетаться с целым. […] Всякий новорождённый принадлежал государству
– для матери и отца он был потерян. Ребёнка осматривали старейшины, и если он
был крепок и хорошо сложен, его тотчас передавали няне; если, напротив, он был
слаб и увечен, его сбрасывали с Тайгетской горы в пропасть. Благодаря суровому
воспитанию, которое они давали своим питомцам, спартанские няни славились по
всей Греции, и их выписывали в далекие края. Как только мальчику исполнялось
семь лет, его отбирали от няни. Теперь его содержали, кормили и воспитывали
вместе со сверстниками. С раннего детства приучали его преодолевать трудности и
при помощи телесных упражнений приобретать власть над своим телом. Достигнув
юношеского возраста, лучшие из них могли надеяться приобрести друзей среди
взрослых, эта дружба была пронизана одухотворенной любовью. Игры юношей
происходили в присутствии стариков, которые зорко наблюдали за первыми
проявлениями их способностей, похвалой и порицанием разжигая юное честолюбие.
Когда молодые люди хотели поесть вволю, им приходилось добывать съестное
воровством; тех, кто попадался с поличным, ожидало суровое наказание и позор.
Ликург избрал это средство, чтобы смолоду развить в них изворотливость и
хитрость – качества, которые он в воине – а ведь он воспитывал их для ратного
дела – ставил так же высоко, как телесную силу и храбрость. Мы уже видели, как
мало Ликург считался с нравственными устоями, когда дело шло о достижении
государственных целей. Впрочем, следует принять во внимание, что ни осквернение
брака, ни эти вынужденные кражи не могли причинить спартанскому государству
того ущерба, который они неминуемо причинили бы всякому другому. Поскольку
государство взяло воспитание детей на себя, это воспитание нисколько не зависело
от того, счастливы ли браки родителей и не запятнала ли их супружеская измена;
а поскольку в Спарте почти всё имущество было общим и собственности там не
придавали большого значения, то и охрана её не была делом первостепенной
важности, как и посягательство на неё, в особенности, когда само государство
поощряло его в определённых целях – не было преступлением против гражданского
права. Молодым спартанцам было запрещено наряжаться, кроме тех случаев, когда
они шли в сражение или навстречу другой великой опасности. В этом случае им
дозволялось делать себе затейливую причёску, надевать праздничную одежду, а
также украшать свое оружие. Волосы, говорил Ликург, красят тех, кто красив, а
некрасивых превращают в уродов. И бесспорно – законодатель поступил весьма
прозорливо, связав представление об опасности с тем, что радостно и
торжественно, и лишив её тем самым устрашающих свойств. Он пошёл ещё дальше. На
войне допускалось некоторое послабление дисциплины: жизнь становилась
вольготнее, и проступки наказывались не так сурово. Отсюда проистекало, что
война для спартанцев была единственным отдыхом, и они приветствовали её, как
радостное событие. Когда приближался неприятель, спартанский царь отдавал
приказание затягивать песнь в честь Кастора, и воины, под звуки флейт,
сомкнутым строем шли на врага; бодро и бесстрашно устремлялись они, в такт
музыке, навстречу опасности». (Фр. Шиллер)
В результате такого вынужденного
аскетизма Спарта смогла продержаться вплоть до Римского завоевания (
Понимали опасность роскоши и наши отдаленные
предки – скифы. Так, в частности скиф Анахарсис, которого в Греции почитали как
одного из семи мудрецов, писал некоему греческому царскому сыну: «У тебя флейты
и кошельки, а у меня стрелы и лук. Поэтому, естественно, ты раб, а я свободен,
у тебя много врагов, а у меня ни одного. Если же ты захочешь, отбросив серебро,
носить лук и колчан и жить со скифами, то и у тебя будет то же самое».
Великий Платон также полагал роскошь и
комфорт самыми опасными врагами общества и человека. Так, по словам Платона,
жители Атлантиды погибли, так как утратили большую часть своей божественной
природы, впали в грех человеческих страстей и желаний, купаясь в роскоши.
Западная часть Римской империи погибла
как будто по Платону, не в силах сносить далее свое благополучие. Знать поедала
блюда из петушиных гребешков и соловьиных язычков, плебс же требовал «леба и
зрелищ» Население Рима все дальше и дальше отходило от идеалов своих предков,
все больше предавалось удовольствиям. В армии служили наемники из числа
варварских племен, которые становились военачальниками и ставили императоров по
своему усмотрению, а римские матроны отказывались рожать и воспитывать детей.
«После Адриана на Западе отмечается
значительное сокращение населения… Закон Септимия Севера упоминает о
реnuriahominum – нехватке мужчин. В Греции уменьшение численности населения продолжалось
на протяжении нескольких столетий. В Александрии, которая похвалялась своим
многолюдьем, епископ Дионисий насчитал в 250 году нашей эры половину от
прежнего населения. Он со скорбью говорит о преуменьшении и неизбывном
исчезновении человеческого рода. Лишь варвары и восточные народы, как внутри
империи, так и за ее пределами, становились все многочисленнее … Несмотря на
преследования закона, процветало детоубийство… Сексуальные излишества также
ослабляли чадородие; схожий эффект имело и откладывание браков». Will Durant,
Caesar and
Christ (New York: Simon & Schuster, 1944), p.
666.
Этот же автор пишет, что «Вероятно,
комбинация различных способов предохранения, абортов и детоубийств… проявлялась
не только в цифрах, но и дисгенически. Самые выдающиеся мужчины женились позже
остальных, рожали детей позже остальных, зато умирали первыми». Это очень
важная мысль, которую будет раскрыта, когда мы подойдем к биологическому
механизму происходящего.
Западный Рим променял владычество на
роскошь. А Восточный ограничил роскошь христианской аскезой и уцелел, прожив
еще 1000 лет. Таким образом, кризисные меры по ужесточению отношения к роскоши
способны придать народу дополнительные силы. Это тоже очень важный вывод.
В дальнейшем почти на целую тысячу лет
(с 6 века по 16-й) в Западной Европе утвердилось христианство, пусть даже и в
искаженной Римом форме. С критикой и умалением христианства в Западной Европе с
наступлением т.н. эпохи «Возрождения» начались проблемы. Помимо легализации
работорговли, ростовщичества, начала капитализма, умаления христианства и
нового расцвета оккультных практик, эта эпоха принесла легализацию роскоши и
чувственных удовольствий! Развлечения и роскошь более не скрывались и не
порицались. Вновь на щит была принята формулировка Протагора «Человек мера всех
вещей». Подобный подход стали величать гуманизмом и полагать, что чем больше
гуманизма – тем больше прогресса. Вообще ослабление требовательности к людям
привело к увеличению жестокости и насилия в обществе: гуманные методы обращения
с преступниками приводят обычно к обратным результатам.
Наибольший вклад в реабилитацию
гедонизма и развитие теории «разумного эгоизма» (утилитаризма) внесли Иеремия
Бентам и его ученик Дж.Стюарт-Милль-младший. Суть учения утилитаризма сводится
к тому, что в основу поведения человека должен быть положен принцип «пользы»,
согласно которому действия людей, их отношения должны получать моральную оценку
по приносимой ими пользе. В определении пользы принимаются во внимание частные
интересы человека. Человек должен стремиться к удовольствиям и избегать
страдания. Вроде как ничего страшного, но зато есть все оправдания для
дезертира, предпочитающего удовольствия гибели на войне. С точки зрения
утилитаризма все вполне логично: мертвые удовольствий не получают, а значит
пользы не приносят, в отличие от дезертира, который сохранив жизнь будет
приносить пользу хотя бы себе. Разумеется, ни о каких подвигах, воинских славе
и доблести говорить не приходится, так как они выпадают из категорий пользы.
Самопожертвование в общем-то тоже.
Реализацию теорий Бентама сегодня мы
видим в странах Запада. Это гедонистические общества.
По мере дальнейшей гуманизации общества
стало меняться отношение к войнам. Войны, которые до 19 века считались
проявлением подвигов и героизма, стали представляться чем-то грязным и
неприличным. Тенденция эта наметилась со второй половины 19 века и просто стала
навязчивым синдромом в изложении нобелевских лауреатов мира и литературе.
Парадоксально, что войны от этого не стали ничуть менее страшными. Жестокость
войн и опасность применяемого оружия только возросли. Частично причину этого
раскрыл Ф.М. Достоевский в своих публицистических «Дневниках писателя»: «о
кровь, но ведь все-таки кровь», – наладили мудрецы, и, право же, все эти
казенные фразы о крови – всё это подчас только набор самых ничтожнейших высоких
слов для известных целей. Биржевики, например, чрезвычайно любят теперь
толковать о гуманности. И многие, толкующие теперь о гуманности, суть лишь
торгующие гуманностью. А между тем крови, может быть, еще больше бы пролилось
без войны. Поверьте, что в некоторых случаях, если не во всех почти (кроме
разве войн междоусобных), – война есть процесс, которым именно с наименьшим
пролитием крови, с наименьшею скорбью и с наименьшей тратой сил, достигается
международное спокойствие, и вырабатываются, хоть приблизительно,
сколько-нибудь нормальные отношения между нациями. Разумеется, это грустно, но
что же делать, если это так. Уж лучше раз извлечь меч, чем страдать без срока.
И чем лучше теперешний мир между цивилизованными нациями – войны? Напротив,
скорее мир, долгий мир зверит и ожесточает человека, а не война. Долгий мир
всегда родит жестокость, трусость и грубый, ожирелый эгоизм, а главное –
умственный застой. В долгий мир жиреют лишь одни палачи и эксплуататоры
народов. Налажено, что мир родит богатство – но ведь лишь десятой доли людей, а
эта десятая доля, заразившись болезнями богатства, сама передает заразу и
остальным девяти десятым, хотя и без богатства. Заражается же она развратом и
цинизмом. От излишнего скопления богатства в одних руках рождается у
обладателей богатства грубость чувств. Чувство изящного обращается в жажду
капризных излишеств и ненормальностей. Страшно развивается сладострастие.
Сладострастие родит жестокость и трусость. Грузная и грубая душа
сладострастника жесточе всякой другой, даже и порочной души. Иной
сладострастник, падающий в обморок при виде крови из обрезанного пальца, не
простит бедняку и заточит его в тюрьму за ничтожнейший долг. Жестокость же
родит усиленную, слишком трусливую заботу о самообеспечении. Эта трусливая
забота о самообеспечении всегда, в долгий мир, под конец обращается в какой-то
панический страх за себя, сообщается всем слоям общества, родит страшную жажду
накопления и приобретения денег. Теряется вера в солидарность людей, в братство
их, в помощь общества, провозглашается громко тезис: «Всякий за себя и для себя»;
бедняк слишком видит, что такое богач и какой он ему брат, и вот – все
уединяются и обособляются. Эгоизм умерщвляет великодушие. Лишь искусство поддерживает
еще в обществе высшую жизнь и будит души, засыпающие в периоды долгого мира.
Вот отчего и выдумали, что искусство может процветать лишь во время долгого
мира, а между тем тут огромная неверность: искусство, то есть истинное
искусство, именно и развивается потому во время долгого мира, что идет в разрез
с грузным и порочным усыплением душ, и, напротив, созданиями своими, всегда в
эти периоды, взывает к идеалу, рождает протест и негодование, волнует общество
и нередко заставляет страдать людей, жаждущих проснуться и выйти из зловонной
ямы. В результате же оказывается, что буржуазный долгий мир, все-таки, в конце
концов, всегда почти зарождает сам потребность войны, выносит ее сам из себя
как жалкое следствие, но уже не из-за великой и справедливой цели, достойной
великой нации, а из-за каких-нибудь жалких биржевых интересов, из-за новых
рынков, нужных эксплуататорам, из-за приобретения новых рабов, необходимых
обладателям золотых мешков, – словом, из-за причин, не оправдываемых даже
потребностью самосохранения, а, напротив, именно свидетельствующих о капризном,
болезненном состоянии национального организма. Интересы эти и войны, за них
предпринимаемые, развращают и даже совсем губят народы, тогда как война из-за
великодушной цели, из-за освобождения угнетенных, ради бескорыстной и святой
идеи, – такая война лишь очищает зараженный воздух от скопившихся миазмов,
лечит душу, прогоняет позорную трусость и лень, объявляет и ставит твердую
цель, дает и уясняет идею, к осуществлению которой призвана та или другая
нация. Такая война укрепляет каждую душу сознанием самопожертвования, а дух
всей нации сознанием взаимной солидарности и единения всех членов, составляющих
нацию. А главное, сознанием исполненного долга и совершенного хорошего дела: «Не
совсем же мы упали и развратились, есть же и в нас человеческое!».
В другом месте Достоевский пишет: «Совершенно
напротив, совершенно обратно. Великодушие гибнет в периоды долгого мира, а
вместо него являются цинизм, равнодушие, скука и много – много что злобная
насмешка, да и то почти для праздной забавы, а не для дела. Положительно можно
сказать, что долгий мир ожесточает людей. В долгий мир социальный перевес
всегда переходит на сторону всего, что есть дурного и грубого в человечестве, –
главное к богатству и капиталу. Честь, человеколюбие, самопожертвование еще
уважаются, еще ценятся, стоят высоко сейчас после войны, но чем дольше
продолжается мир - все эти прекрасные великодушные вещи бледнеют, засыхают,
мертвеют, а богатство, стяжание захватывают всё. Остается под конец лишь одно
лицемерие – лицемерие чести, самопожертвования, долга, так что, пожалуй, их еще
и будут продолжать уважать, несмотря на весь цинизм, но только лишь на красных
словах для формы. Настоящей чести не будет, а останутся формулы. Формулы чести –
это смерть чести. Долгий мир производит апатию, низменность мысли, разврат,
притупляет чувства. Наслаждения не утончаются, а грубеют. Грубое богатство не
может наслаждаться великодушием, а требует наслаждений более скоромных, более
близких к делу, то есть к прямейшему удовлетворению плоти. Наслаждения
становятся плотоядными. Сластолюбие вызывает сладострастие, а сладострастие
всегда жестокость. Вы никак не можете всего этого отрицать, потому что нельзя
отрицать главного факта: что социальный перевес во время долгого мира всегда
под конец переходит к грубому богатству».
Итак, по мнению такого глубокого
мыслителя как Достоевский комфорт губителен для человека и общества. И если
комфорт губителен для общества, то для мужчины он губителен десятикратно, ибо
убивает в мужчине мужчину. Заметьте, насколько феминизировались и
инфантилизировались мужчины на Западе: «Сотни мужчин в мини-юбках прошли маршем
по улицам Амстердама. Протест мужчины устроили в знак солидарности с жертвами
нападений в «ночь насилия» в Кельне». (http://hvylya.net/news/digest/muzhchinyi-v-mini-yubkah-vyishli-na-protest-protiv-nasiliya.html).
Вот и весь протест. Явно не мужское
поведение.
И подобные «протесты» доминируют. Это
уже вырождение. Хозяева стран Запада, прежде всего финансовая олигархия
пытаются решать проблему вырождения собственногонаселения паллиативными мерами,
в том числе путем ввоза молодых мужчин другой культуры из стран Леванта и
Магриба, чем только усугубляют эти проблемы. Продиктовано это механистическим
эгоистическим мышлением и идеологической зашоренностью. Проект Западной Европы
– Европейского Союза – это прежде всего проект одного из представителей
старинной европейской аристократии, склонной к космополитизму. «Крестным отцом»
Евросоюза считается Рихард Николаус Куденхове-Калерги (1894-1972). Он был сыном
австро-венгерского подданного Генриха Куденхове-Калерги, долгие годы
находившегося на дипломатической службе. Среда, в которой он рос, была крайне
космополитичной: мать его была японкой, а отец происходил из семьи, чьи корни
уходили в древние роды фламандской, греческой, польской, норвежской, немецкой и
французской аристократии. Родился он в Токио, воспитывался в немецкой части
Богемии, учился в Венском университете, а после первой мировой войны выбрал
чехословацкое гражданство. В
В судьбе стран Западной Европы есть что-то,
до боли напоминающее эксперимент, проведенный в 1972 году в Национальном
институте психического здоровья (NIMH) США этологом Джоном Кэлхуном. На
просторах российского интернета об этом эксперименте «узнали» всего несколько
лет назад, но о результатах этого эксперимента было написано еще в 70-е годы
20-го века в журнале «Наука и жизнь». Суть эксперимента была такая – Дж. Кэлхун
решил предоставить мышам все: пространство, еду, питье, комфорт и посмотрел до
каких пределов мыши дойдут в свой тяге к размножению – о ранее (в 30-е годы
20-го века) проведенном американскими учеными (Кун, Кристиан, Снайдер и
Рэтклифф) эксперименте на ту же тему Дж. Кэлхун не знал. По иронии судьбы о давнишнем
эксперименте сообщалось во французской прессе (Р. Шовен), а англосаксы по-французски
обычно не читают. Пределов размножения Кэлхуну добиться не удалось, так как спустя
несколько поколений мышки, несмотря на изобилие, размножаться отказались.
Кэлхун был настолько упорен, что повторял эксперимент 25 раз. Результаты всегда
были одни и те же: самки, готовящиеся к рождению, становились все более нервными,
так как в результате роста пассивности среди самцов они становились менее
защищенными от случайных атак. В итоге самки стали проявлять агрессию, часто
драться, защищая потомство. Однако агрессия парадоксальным образом не была
направлена только на окружающих, не меньшая агрессивность проявлялась по
отношению к своим детям. Часто самки убивали своих детенышей и перебирались в
верхние гнезда, становились агрессивными отшельниками и отказывались от
размножения. В результате рождаемость снизилась, а смертность молодняка
достигла значительных уровней.
Вскоре началась последняя стадия
существования мышиного рая – фаза D или фаза смерти, как ее назвал Джон Кэлхун.
Символом этой стадии стало появление новой категории мышей, получившей название
«красивые». К ним относили самцов, демонстрирующих нехарактерное для вида
поведение, отказывающихся драться и бороться за самок и территорию, не
проявляющих никакого желания спариваться, склонных к пассивному стилю жизни.
«Красивые» только ели, пили, спали и очищали свою шкурку, избегая конфликтов и
выполнения любых социальных функций. Подобное имя они получили потому, что в
отличие от большинства прочих обитателей бака на их теле не было следов
жестоких битв, шрамов и выдранной шерсти, их нарциссизм и самолюбование стали легендарными.
Также исследователя поразило отсутствие желания у «красивых» спариваться и
размножаться, среди последней волны рождений в баке «красивые» и
самки-одиночки, отказывающиеся размножаться и убегающие в верхние гнезда бака,
стали большинством.
Средний возраст мыши в последней стадии
существования мышиного рая составил 776 дней, что на 200 дней превышает верхнюю
границу репродуктивного возраста. Смертность молодняка составила 100%,
количество беременностей было незначительным, а вскоре составило 0. Вымирающие
мыши практиковали гомосексуализм, девиантное и необъяснимо агрессивное
поведение в условиях избытка жизненно необходимых ресурсов. Процветал
каннибализм при одновременном изобилии пищи, самки отказывались воспитывать
детенышей и убивали их. Мыши стремительно вымирали, на 1780 день после начала
эксперимента умер последний обитатель «мышиного рая»». (Взято с http://www.ymuhin.ru/node/1159).
Как видим, полная аналогия с современной
Западной Европой. Комфорт вреден не только для людей, но и для животных. Удивительно, но подобные предсказания делали еще наши ученые
– врач, дипломат и писатель Константин Николаевич Леонтьев и социолог,
геополитик и биолог Николай Яковлевич Данилевский, которые отразили историю
любой цивилизации в следующих стадиях: юности, зрелости и старости (в
терминологии Леонтьева – первичной простоты, цветущей сложности и угасания,
ведущего к смерти). Причем, канун смерти – почти всегда благополучие. На ту же
тему немецкий философ О. Шпенглер написал свою знаменитую работу «Закат
Европы», используя наработки Данилевского. О том же в последующем писал
английский историк, писатель и аналитик британской разведки А. Тойнби. Но
почему-то европейцы, упоенные гуманизмом, умных людей не слушают, а предпочитают
прыгать по граблям. К.Н. Леонтьев – так вообще предсказал много чего
относительно будущего Европы. Например: «Все эти писатели [европейские] на
разные лады подтверждают наше мнение; все согласны в том,что Европа смешивается
в действительности и упрощается в идеале. Разница в том, что иные почти
довольны той степенью смешения и упрощения, на которой находилась или находится
в их время Европа; другие находят, что смешение еще очень недостаточно, и хотят
крайнего однообразия, думая в этом оцепенении обрести блаженство; а третьи
негодуют и жалуются на это движение». И далее: «Цифры исторической хронологии,
которые я привел в главах моих «Прогресс и развитие», могут не все быть
одинаково доказательны и точны, но я думаю, из нихпо крайней мере ясно то, что
больше 1200 лет не прожил в своем известном историии определенном виде ни один
государственный организм. Почему же Англия, Германияи Франция должны стать
исключением? Они уже прожили несколько более 1000 лет, если считать, как я
считал, со времен Карла Великого; а если брать (очень не основательно) со
времени падения Западной Римской империи, то и еще больше... Значит, с этой
стороны шансы в пользу разрушения».
«Лишая человека возможности высокой
личной нравственной борьбы, вы лишаете все человечество морали, лишаете его
нравственного элемента жизни. Высшая степень общественного благоденствия
материального и высшая степень общейполитической справедливости была бы высшая
степень без-нравственности (я отделяю нарочно частицу без, чтобы мое слово не
поняли в обыкновенном смысле разврата и мошенничеств; я предполагаю, что не
будет тогда ни разврата, ни добродетелей; первый не будет допущен, а вторая
будет не нужна... Так как все равны, и потомувсе одинаковы)».
Печальное предсказание. И оно сбылось.
Сейчас руководство Евросоюза делают все
возможное для замещения коренного населения стран Европы на выходцев из
культурно чуждых им Азии и Африки. Ассимиляции не происходит. Видимо, есть
какая-то ошибка в расчетах, не учитывающая чужую культуру. Но, тем, не менее
эксперименты по оживлению трупа европейской культуры животворной(?!)
мусульманской продолжаются.
Есть и другая цель – создание покорного
существа, человека количества, лишенного как национально-культурной и
религиозной идентичности, так и идентичности половой. Для этой цели ввели
понятие «гендер», автором которого выступил некий сексолог Джон Мани в 1955
году в своих работах, посвящённых изучению транссексуальных и интерсекс-людей.
Впоследствии его идеи сладострастно (иного адекватного сравнения и не найду) подхватили
Э. Фромм и Т. Адорно, будучи главными столпами истины Франкфуртского института
социальных исследований. Суть этой теории банальна и смехотворна: она опирается
на теорию социального конструктивизма, которая ставит под сомнение природное
происхождение различий между людьми и объясняет их социальными процессами. Ну,
то есть биологически нет ни мужчин, ни женщин – вся эта разница навязывается
обществом. То есть мужчины навязывают другим мужчинам роль женщины в обществе,
сколь бы забавным это предположение ни было! И сколь бы шизофреничным это ни
выглядело. Шизофрения ныне, может быть, все еще болезнь, но это – еще и кузница
кадров.
Гендерная идеология заключается в
создании нового антропоса (нового человеческого существа), обладающего главной
свободой – свободой выбора своего пола и сексуальной ориентации. Его новое
право – самому выбирать свою сексуальную принадлежность. Учебник «Основы теории
гендера» рассматривает, как минимум, пять гендеров (полов): мужской, женский,
гетеросексуальный, гомосексуальный, транссексуальный. Список не является
закрытым – гендеры можно увеличивать по мере дальнейшего психического
расстройства людей. Так адепты гендерного равенства ничтоже сумняшеся отрицают
наличие данных от природы полов (мужского и женского), биологические и
психологическое различия. По мнению сторонников этого лжеучения для того, чтобы
избежать давления социума на свободного индивида в вопросе ориентации
необходимо с детства пичкать ребенка данными о возможности выбора среди
множества извращений. Более того, ребенка подначивают попробовать все легальные
извращения, чтобы «определиться». Сексуальное «просвещение» осуществляется в
странах Евросоюза чуть ли не с детского сада. А попутно внушаются идеи о
«нормальности» извращений. Таким вот нехитрым образом множатся ряды
извращенцев. Из чего растет такого рода позиция? Все оттого же – от учения
фрейдомарксистов – от сторонников Франкфуртского института социальных
исследований, которые вслед за Фрейдом полагали, что основой всякого рода
неврозов является подавление обществом и культурой человеческого «Я», то есть
эго. А вот для его выздоровления нужно это самое давление снять, а эго
«освободить». То есть нормы и правила поведения, а также культуру – долой.
Долой стыд! А ведь культура начинается с ограничений. Если нормы, навязанные
культурой снять, то человек падет ниже зверя – станет скотом, не способным
отличить «что такое хорошо, а что такое плохо». На основе учения Фрейда
фрейдомарксисты провели синтез с учением Маркса, «объяснив» обществу, что де
отчуждение человека – это результат давления на него норм морали, навязанных
обществом. То есть человек для «снятия» отчуждения должен быть оторван от
влияния социума, в полном соответствии с доктринами победившего либерализма. Но
человек без общества не существует. Еще Аристотель утверждал, что человек
животное общественное, а тут лишают человека общества, и, по сути уничтожают в
человеке все человеческое. Всю эту ахинею обкладывают цитатами из Маркса и
Энгельса – чистой воды фальшивка, созданная для дальнейшего культивирования
ЛГБТ движения, так как в биологии у него поддержки не было. Как и в случае других
биологических фальшивок (типа конкуренции в среде животных) биологию поставили
тараном, насилующим общество, чтобы все стало, как хотелось и навсегда. Мир без
насилия. Ну и без развития, ибо только насилие является проявлением развития.
Не следует также забывать и об оккультных корнях происходящего: о мечтах по
созданию «Андрогина», как «Совершенного человека», согласно которого должен
быть достигнут «конец истории» путем прекращения развития. Вместо прошлого и
будущего должно наступить вечное сегодня. Этим же извращенным целям служат и
доктрины трансгуманизма, который преследует цель сращивания человека с машиной,
превращения всего мира в единую человеко-компьютерную сеть.
Также имеет место недопонимание
биологической основы жизни социума. Дело в том, что нет никакого противоречия
между социальной сутью и биологической основой человека. Человек создан как
социальное существо. Это его сущность. Равно как и наличие двух полов. Два пола
требуются для размножения (биологическая роль), так и для воспитания
(социальная роль). Более того, для развития общества требуется разница между
людьми. Основная разница между людьми – пол. Мужчины и женщины ведут себя по
разному: мужчина исследует мир, он его завоевывает и подчиняет себе, а женщина
мир благоустраивает. Мужчина склонен к общественной жизни, а женщина к частной.
И это и правильно, и прекрасно. Мы разные. Из разницы между мужчинами и
женщинами растет мир. Если эту разницу стереть – развитие остановится, а
человечество погибнет. Возможно, это и есть тщательно скрываемая истинная цель
подобных «гендерных исследований».
В результате такого рода «исследований»
насилуется человеческая природа. Вот типичный пример: «В Швеции гендерная
составляющая дошкольного воспитания внедрена с
В
То, что мальчики по природе более
активны и более склонны к технике, чем девочки – игнорируется. А ведь это факт!
Более того, вырождение мужчин, в первую
очередь связано с повышением стабильности в обществе и с комфортом. Роль мужчины
падает, а сам он инфантилизируется и феминизируется по мере нарастания комфорта
в обществе. То есть падает половой диморфизм (половые различия). Почему так
происходит?
Согласно теории доктора биологических
наук В.А. Геодакяна, мужской пол отвечает за изменчивость и развитие, а женский
за стабильность и продолжение рода. Соответственно в быстро меняющихся условиях
значение мужского пола велико – он как бы закрывает собою амбразуру, через
которую веет ветер перемен, тем самым, сохраняя женщин и способствуя
дальнейшему существованию вида. В стабильных же условиях для него нет места.
Там, где нет подвига, мужчины быстро деградируют, уступая место женщинам.
Мужской пол – своеобразная
экспериментальная площадка, постоянный поиск нового. Мужчин рождается больше,
мутации у них идут гораздо чаще, а продолжительность жизни гораздо меньше.
Действительно, экспериментальный материал не жалко, его задача проста:
появиться с новыми признаками, представить их на оценку, если оценка
положительная, то дать потомство, а потом быстро уйти, освобождая место
следующему поколению.
У женщин наоборот. Их задача – оценить
новые признаки у мужчин, выбрать те, которые им покажутся наиболее
привлекательными, дать потомство с этими признаками, вырастить его, и даже
позаботиться уже о следующем поколении. Поэтому рождается их меньше, они более
устойчивы, менее подвержены мутациям, живут дольше.
Это различия на генетическом уровне, но
они, естественно, проявляются в поведении полов, их психологии. Мужчина нацелен
на критическое осмысление существующего, поиск и создание нового. Женщина
стремится жить в знакомом мире, приспосабливаясь к нему, улучшая его при помощи
небольшой корректировки, делая более комфортным.
Вот, что об этом написано в старой, но
по-прежнему актуальной статье, опубликованной в журнале «Химия и жизнь» №3 за
1980 год:
«Число самок, а не самцов определяет,
сколько получается потомства, – это экстенсивный показатель. От численности же
самцов зависит скорость изменения наследственных характеристик, качественные
сдвиги, – фактор интенсивности. Что происходит, когда два сообщества
объединяются? Поголовье суммируется, а наследственные данные, словно
температуры двух сливаемых жидкостей, усредняются. Это закон, который имеет
самые разнообразные применения. Усреднение неизбежно наступает, когда впервые
прокладывается дорога между двумя прежде разобщенными поселениями. Писатели и
туристы жалуются на нивелирующее влияние транспорта. Что-то в этом роде
получается при слиянии научных организаций: число людей удваивается, а творческий
потенциал, увы, только усредняется.
Пользуясь языком кибернетики, можно
сравнить внешнюю подсистему с оперативной памятью, а внутреннюю–с постоянной.
Потокам новостей организация подставляет свой внешний контур. В ядро же – постоянную
память – информация попадает из оперативной не раньше, чем в куче новостей
будут отобраны наиболее ценные и надежные. Но отбор требует времени. Что – каприз,
а что – привьется, войдет в классику – сразу не ухватишь.
Внутренняя подсистема консервативна, или
– что то же самое –обладает чертами совершенства. Напротив, внешний контур
наделен свойствами прогрессивности. Эти два качества не противоречат Друг
Другу, но скорее находятся в отношении дополнительности. Они пара.
Олицетворение супружества».
Итак, причина двуполости кажется
понятней. Но чем объяснить вторичные половые признаки – все то, что отличает
«Его» от «Нее», но не имеет прямой связи с продолжением рода? Зачем они, эти
различия? Геодакян ответил и на этот вопрос.
Грубо говоря, женский пол–это вчерашний
мужской, а мужской – это завтрашний женский. Вот его достаточно сумасшедшая
идея. Эволюция выработала вторичные половые различия, чтобы были две
подсистемы: одна, специалист по изменчивости, наделена свойствами оперативной
памяти, другая–по наследственности–со свойствами памяти постоянной.
Оперативность первой и инерционность второй получили в процессе эволюции каждая
– свое, и, значит, вторичные половые признаки могут служить указателями
тенденции развития. Появление нового признака у самца должно с учетом
эволюционной специализации его пола исторически предшествовать появлению того
же признака у самки. Если некий признак у полов выражен различно, то для вида в
целом этот признак, как правило, эволюционирует в сторону самца. Признаки, чаще
встречающиеся у мужского пола, должны иметь футуристический характер, а
распространенные больше у женского – атавистический.
Самый близкий пример. У гомо сапиенс
мужчины в массе выше женщин. Значит, вид идет по пути укрупнения своих особей.
Зато у пауков самка крупнее самца.
Паучья перспектива – мельчание.
И по статистике числа мужских и женских
особей теория Геодакяна подтвердила народную примету, что в эпоху войн мальчиков
рождается больше: «Многие знают: на 100 новорожденных девочек родильные дома
регистрируют 105 мальчиков. А так называемое первичное соотношение полов (при
зачатии) еще удивительней: 125, 135, даже 170 будущих мальчиков на сто будущих
девочек.
Перевес М над Ж возрастает в
предвоенные, военные и послевоенные годы. В первую мировую войну воюющие страны
подняли его примерно на два процента. В Германии был поставлен рекорд–108,5. В
Москве с 1911 по 1914 год индекс мальчиков был 104,7, в 1917-1919 гг.– 106,9, в
1922-1924 гг.– 107,4. Во время второй мировой войны англичанки и француженки
тоже произвели на свет значительно больше мальчиков, чем девочек. И так далее».
Значит, имеется природный механизм,
восполняющий дисбаланс соотношения между полами, стремясь к равновесию. Природе
нужен расходный материал, чтобы не пресекался человеческий род. Но при этом,
оказывается, что мужской пол уничтожается быстрее не войнами, а комфортом,
негой и эгоизмом. В эпоху мирного существования начинает доминировать в
общественной жизни именно женский пол, как более приспособленный к стабильности.
Но излишняя стабильность в обществе делает его нестабильным в более длительной
перспективе. Люди расслабляются и уже не готовы с оружием отстаивать свои
ценности. Так было на закате существования СССР: страна гибла под чисто бабский
лозунг «Лишь бы не было войны». По сути СССР – «обабился».
Женское доминирование очень опасно для
любого общества, так как через некоторое время мужчины деградируют до такой
степени, что не способны вспомнить каково оно – мужское поведение.
В связи с этим есть и еще одна проблема,
обусловленная преобладанием женщин в системе образования. Все дело в том, что
женщины, обучающие детей в школе, в мальчиках навязывают пассивное поведение.
Поведение потребителя. Активное поведение под запретом и расценивается как
агрессия.
Современная система воспитания держится
на нескольких постулатах заведомо ложных и основанных на развитии идей
гуманизма.
1. Изначальность и первоочерёдность прав
ребёнка. Уравнивание в правах ребёнка и взрослого.
2. Отсюда вытекает запрет слова «долг»,
как калечащего «свободную волю» и «ранимую детскую психику». В нарушение теории
права и здравого смысла права отрываются от обязанностей. Считается, что
ребенок имеет право, но не обязан. Этим грешат и взрослые.
3. Максимальное потакание прихотям
детей, в которых видится некое «самовыражение» и «саморазвитие» личности. Воспитание
через внушение чувства своей неповторимости, чувства нигилистического
индивидуализма.
4. Разработка темы толерантности к
происходящему вокруг.
5. Отказ от наказаний из-за их «жестокости».
6. Отказ от необходимости преодолевать
трудности и преграды.
7. Отказ от трудового воспитания.
По результатам – воспитываются трусливые
эгоисты, которые не способны сделать над собою усилие, плохо различающие
хорошее от дурного. Зато отличные и капризные потребители! И такое вот
образование очень даже комфортно, но подавляет естественные мужчине черты:
смелость, способность отстаивать свою точку зрения, способность изучать мир.
Увы, многое из этого проистекает из
женского взгляда на мир. Вот, что пишет об этом биолог В. Вашков в статье
«Тихий ужас феминизма»:
«Чему учит ребёнка женщина? Одному – как
лучше приспособиться, как устроиться в этом мире с максимальной выгодой для
себя. Можно ли это поставить ей в укор? Нет! Ведь это отвечает её сущности, она
не может учить тому, что для неё противоестественно, она искренне верит, что
только так можно и должно жить. Нужно ли это ребёнку, будущему взрослому?
Конечно! Особенно девочкам. Но вот будущему мужчине нужно и ещё кое-что. Ему
необходимо умение реально и критически оценивать окружающий мир, умение
придумывать нечто новое, желание постоянного поиска и перемен. Где он может
этому научиться? Только не в школе.
Женщина и детей старается подогнать под
единый, кажущийся ей единственно верным, стандарт. Она не любит в ребёнке
упрямства, а ведь это – предтеча упорства, её раздражает подвижность, а ведь
это верный признак будущей активности, её пугает закрытость ребёнка, а ведь
именно из таких детей вырастают целостные, независимые натуры. И вот она
начинает такого ребёнка перевоспитывать, ломать. Занятие почти всегда бесполезное,
приводящее только к одному – ребёнок начинает ненавидеть и её саму, и всю школу
в целом. Он уйдёт туда, где эти качества будут оценены по достоинству, хорошо
если в спорт, а то и на улицу, в уголовный мир.
Конечно, то, что пытается делать женщина
необходимо, подвижный ребёнок должен научиться себя сдерживать, упрямый,
прислушиваться к другим и уступать, если нужно, но сформировать подобный баланс
можно только при равномерном воздействии на ребенка, как женщины, так и
мужчины.
Ещё одна особенность женщин, делающая их
господство в школе нежелательным – их нелюбовь к детям. Вы не согласны?
Считаете, что именно женские чувства к детям – эталон любви? Нет, женщины,
конечно же, детей любят, причём гораздо сильнее, чем мужчины, но любят лишь
собственных, либо тех, кого они относят к «своим».
Женщина в личной жизни как бы не
отделяет себя от ребёнка, обычно смешивая его интересы и собственные, зачастую
действуя из глубоко личных побуждений, но, искренне заявляя, при этом, что она
«живёт для ребёнка». А в школе, где детей много она просто не может любить их
всех, почувствовать «своими». Вот она их подсознательно и делит на «мои» и «не
мои». К тем, которые «не мои» она, как минимум, равнодушна, а то и испытывает
чувство ревнивой неприязни. А как же иначе? Ведь они либо угроза для её детей,
либо конкуренты. И даже то, что «её» ребёнок предпочитает общество своих
сверстников её обществу, уже причина для ревности.
Вот и делит она детей, с которыми
работает, на любимчиков и парий. Конечно, всё это не так откровенно, конечно,
даже себе она в этом не признается, наделяя нелюбимых самыми разнообразными
отрицательными качествами, придумывая их разлагающее влияние на «её» детей, но
это лишь ширма, за которой скрывается обычная инстинктивная неприязнь». (Взято
с: http://moloko.ruspole.info/node/2446).
Вот так благими намерениями строится
дорога в ад.
Еще более опасно отчуждение детей от
труда. От трудового воспитания. Человек лишь постольку человек, поскольку умеет
работать руками, способен трудиться. На эту тему были любопытные работы
немецкого физиолога и гигиениста Х. Цейсса, который проанализировал естественно
складывающиеся страты (слои) в обществе, выделив социальные группы по характеру
заболеваний. Он отмечал, что только способность работать руками отличает первые
2 высшие страты (наиболее полезные для общества), а наиболее бесполезная (4-я
страта) настолько «безрука», что не способна обеспечить свое выживание без
паразитирования. Это было с блеском продемонстрировано в Китае времен Мао:
1.
Когда трудом перевоспитали последнего императора Пу И из «лагерного черта»
(собственное выражение Пу И) в полезного члена общества.
2.
Когда сбросили весь социальный балласт «интеллигенции» в сельские коммуны и на
фабрики. Выжили только действительно полезные члены общества.
Опасно также совместное обучение
мальчиков и девочек. Мальчики и девочки имеют разный возраст созревания
(мальчики немного отстают), а также различные интересы и различные
поведенческие модели. Поэтому для нормального формирования мужского характера
необходимо раздельное обучение. Имелся положительный советский опыт раздельного
обучения. В 1943 года, в условиях Великой Отечественной войны раздельное
обучение мальчиков и девочек было введено в семилетних и средних школах Москвы,
Ленинграда, столиц союзных республик, областных и краевых центров и ряда
крупных промышленных центров СССР. Это начинание, как и многое другое было
уничтожено после смерти И.В.Сталина: постановлением Совета Министров СССР от 1
июля 1954 года было восстановлено совместное обучение мальчиков и девочек во
всех школах с 1954/55 учебного года.
Что я предлагаю для нормализации
ситуации с воспитанием мужчин, как защитников Отечества и мира?
1.
Раздельное обучение мальчиков и девочек.
2.
Культ аскетизма.
3.
Полная загруженность школьников до 12 часов в день, с уделением нескольких
часов вдень военной подготовке.
4.
Обязательное трудовое воспитание.
5.
Никаких разговоров о правах ребенка.
6.
Налог на роскошь и прежде всего на роскошное потребление (автомобили,
недвижимость).
7.
Введение прогрессивной шкалы подоходного налога.
Список
источников и литературы:
1. Конрад
Лоренц. Так называемое зло. – М.: Культурная Революция, 2008. – 616 с.
2. Медведев Ю. Она
и Он. // Химия и жизнь. №3 1980 год)
4. https://gazeta.eot.su/article/gendernaya-revolyuciya
Гендерная революция? Социальная война. Вера Сорокина. 17 марта
5. http://www.stanradar.com/news/full/22452-nesokrushimaja-beznadezhnost-ssha-v-afganistane.html.
6. Геродот.
«История. Книга девятая Каллиопа».
http://www.vehi.net/istoriya/grecia/gerodot/09.html.
7. Фридрих
Шиллер. Законодательство Ликурга и Солона / Собрание сочинений в 7-ми томах,
Том
8. Достоевский
Ф.М. Дневник писателя. М.: Институт русской цивилизации, 2010. – 880 с.
9. Леонтьев К.Н.
«Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения» .http://knleontiev.narod.ru/texts/evropeetz.htm.
10. Мухин Ю.И.
«Красивые мужчины» http://www.ymuhin.ru/node/1159.
11. Вашков В.
«Тихий ужас феминизма»http://moloko.ruspole.info/node/2446.