На Бородинском поле возвышается величественный монумент павшим на батарее Раевского воинам 23-ей пехотной дивизии, где золотом запечатлены слова благодарности потомков: «124 пехотный ВОРОНЕЖСКИЙ полк – своим доблестным предкам 18 Егерского полка…».

В Российской истории 124-й воронежский полк имеет скрытую «Севастопольскую страницу». Так в 1833 году 18-й егерский полк был присоединён к Орловскому пехотному полку и послан в Дунайскую армию.

В 1853-1856 гг. Орловский полк принимал участие в обороне Севастополя и за отличие при отбитии штурмов в августе 1855 г. получил Георгиевское знамя с надписью «За Севастополь 1854-55 гг.».

В 1863 году на базе резервных батальонов Орловского полка был развернут трёхбатальонный Воронежский пехотный полк за № 124.

Изначально 18-й Егерский полк, прибывший из Омска «по безнужности в Сибири» и насчитывал 1584 человека. Первый и третий батальоны считались действующими, а второй – запасным. При выступлении батальона в поход его егерские роты оставались на своих квартирах, а гренадерская рота выступала, входя в особый Сводно-гренадерский батальон своей дивизии.

Далее полк комплектовался рекрутами из Ельнинского резервного депо, куда поступали рекруты Воронежской, Курской и Харьковской губерний.[1]

Если в кампании 1812 года егерский полк выступал под своим 18-м номером, то в Севастопольской обороне он «растворился» в батальонах Орловского полка и в историю героической обороны фактически не вошел.

Тем не менее, наш воронежский полк (пускай и в составе Орловского) вполне заслужил право на должное признание, как пример героического сопротивления русского воинства на левом фланге Малахова кургана.

Крымская война 1853-1856 гг., начатая в Молдавии как демонстрация силы против турок, была превращена в коалиционную войну «демократических сил» Европы против «деспотической» России.

В армиях напавших на Россию государств господствовал полный антироссийский интернационал: рядом с англичанами и ирландцами, шотландцами и французами, итальянцами и турками воевали австралийцы и новозеландцы, поляки и венгры, немцы и швейцарцы, египтяне и тунисцы, казаки-некрасовцы, горцы и экзотических африканские зуавы. События тех лет стали «матрицей» противостояния России с Западом и сценарием современных «гибридных войн».

Базисным трудом советской эпохи является книга Евгения Тарле «Крымская война» (издание 1941-1944 гг.). По Тарле основной причиной Крымской войны стали революционные события 1848-1849 годов, когда в ряде стран Западной и центральной Европы вспыхнули революции. Они охватили Францию, Германию, Австрийскую империю, итальянские государства. Никогда еще Европа не знала такого обострения борьбы, подобного размаха народных восстаний и мощного подъема национально-освободительных движений.

В революционном ключе Крымскую кампанию оценивал и Карл Маркс. Многие поколения советских историков, в угоду идеологии вынуждены были истолковывать ход этой войны по Марксу и Энгельсу: «Если бы Россия оказалась бы победительницей, Николай I наложил бы свою контрреволюционную лапу на весь мир и подавлял бы с жандармской свирепостью не только революционное движение рабочего класса, но и всякое демократическое и прогрессивное движение вообще»[2].

Карл Маркс пугал либеральную общественность русской угрозой:

«Если Россия овладеет Турцией, её силы увеличатся почти вдвое, и она окажется сильнее всей остальной Европы, вместе взятой. Такой оборот событий был бы неописуемым несчастьем для дела революции. Сохранение турецкой независимости или пресечение аннексионистских планов России, в случае возможного распада Оттоманской империи, являются делом величайшей важности».

«Без сомнения, союзный флот способен разрушить Севастополь и уничтожить русский черноморский флот; союзники в состоянии занять и удержать Крым, оккупировать Одессу, блокировать Азовское море и развязать руки горцам Кавказа».

«Во что превратилась бы Россия без Одессы, Кронштадта, Риги и Севастополя, если бы Финляндия была освобождена, а неприятельская армия расположилась у ворот столицы и все русские реки и гавани оказались блокированными? Великан без рук, без глаз, которому больше ничего не остается, как пытаться раздавить врага тяжестью своего неуклюжего туловища, бросая его наобум – то туда, то сюда, в зависимости от того, где зазвучит вражеский боевой клич» [3].

Европейские газеты тех лет писали:

«Для Европы предпочтительнее слабая и безобидная Турция, чем всемогущая и деспотическая Россия. Россия в Константинополе – это смерть для католицизма, смерть для западной цивилизации. И, однако, именно такая катастрофа висит над нашей головой. Право против насилия, католицизм против православной ереси, султан против царя, Франция, Англия, Европа – против России».

Будущее «русского нашествия» представлялось прессой напуганному обывательскому воображению как нечто в виде нового переселения народов, с пожарами, «гибелью старой цивилизации», с уничтожением всех материальных ценностей под копытами казацких лошадей.

Истерическая русофобия дошла до того, что королева Виктория и её муж Альберт были объявлены русскими агентами.

«Создалась легенда о том, что Альберт изменник, что он куплен императором Николаем. В Лондоне распространялись печатные листки со стихотворениями о «маленьком Але, королевском товарище, который, говорят, обратился в русского».

Наконец стали уже прямо передавать слухи, что и Альберт и Виктория арестованы и будут заключены в Тауэр, тюрьму для государственных преступников. Густые толпы собирались по утрам около Тауэра, поджидая привоза королевы и ее мужа в тюрьму»»[4].

Даже Маркс не удержался и объявил русскими агентами верхи английского правительства:

«В парламенте фракции Абердина и фракции Пальмерстона, ничем не отличаются одна от другой, кроме языка и способа пресмыкаться перед Россией. Один лидер является приверженцем России, потому что ее не понимает, а другой – несмотря на то, что понимает ее. Первый поэтому является открытым сторонником России, второй – ее тайным агентом».

Заметим, что так говорится о яром русофобе виконте Палмерстоне – министре иностранных дел и премьер-министре графе Аберди́не – главных идеологах войны.

Еще в марте 1854 года лорд Пальмерстон вручает членам британского кабинета меморандум, который он сам определял как «прекрасный идеал войны». Вот основные идеи этого плана: Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции, которая должна быть втянута в войну против России. Литва, Эстония, Курляндия и Лифляндия на Балтике уступаются Пруссии. Польское королевство восстанавливается как барьер между Германией и Россией, поглощая земли Белоруссии и Украины. Валахия, Молдавия, Бессарабия и устье Дуная передаются Австрии. Крым, Черкесия и Грузия отбираются у России: Крым и Грузия передаются Турции, Черкесия объявляется независимой или соединяется с султаном узами сюзеренитета. Отчетливо видно, что по этому сценарию Россия должна была быть отрезана от Черного и Балтийского морей и фактически прижата к Уральскому хребту.

Но даже этим не ограничивались замыслы агрессоров. Судя по тому, что театр военных действий охватывал огромные пространства от Балтики до Тихого океана и от северных морей до Кавказа, их планы шли еще дальше. Нападению и бомбардировкам на территории России подверглись Ганге, Аландские острова и Бомарзунд, Або, Свеаборг и Кронштадт на Балтике; Соловки и сожженный архангельский городок Кола на Белом море; Петропавловск-Камчатский и устье Амура на Тихом океане; Одесса и Кинбурн на Черном море, Бердянск, Геническ, Мариуполь, Ейск и Таганрог на Азове, Новороссийск и Анапа, Екатеринодар, Фанагория и Тамань, крепость Св. Николая, Зугдиди и Сухуми на Кавказе, наконец, Евпатория, Балаклава, Севастополь, Инкерман, Керчь и Еникале в Крыму» [5].

В ходе боевых действий в Синопской бухте (18.11.1853), русскими моряками под руководством Нахимова, было уничтожено семь фрегатов, три корвета, пароход, два транспорта и один шлюп. Убедившись, что турки не способны для серьёзной войны 27марта 1854 года Великобритания и Франция объявили войну России.

Синопский бой оказался лишь поводом для европейской агрессии. Даже Маркс писал о ничтожности, по его мнению, этой баталии:

Основные морские силы Турции остались нетронутыми; она не потеряла ни одного линейного корабля, ни одного парохода…

…победа при Синопе больше обессилила русский флот, чем турецкий. Как только египетский паша узнал о синопской катастрофе, он немедленно отдал приказ о вооружении 6 фрегатов, 5 корветов и 3 бригов с тем, чтобы возместить потери материальной части турецкого флота». [6].

В апреле английский флот начал бомбардировку Одессы и далее продолжил десантно-пиратские налеты на форт Бомарзунд в Финском заливе, Соловецкий монастырь в Белом море и Петропавловск-Камчатский в Тихом океане. Англо-французская эскадра захватила остров Уруп на Курилах, объявив сами острова «Туманным архипелагом». Война начинала обретать мировой масштаб.

В июне 1854 года Николай I оставил спорные Дунайские княжества и отошел обратно в Бессарабию. Однако в болгарской Варне уже сосредоточилось более 80 тысяч союзных войск, которые к началу сентября десантировались в Крыму (Евпатория).

Первоначально силы русской армии в Крыму составляли 22700 штыков (т.е. 26 батальонов пехоты), 1128 сабель (т. е. 8 эскадронов конницы), 36 орудий и 600 казаков.

Не в силах отразить троекратно превосходящие силы, крымская армия Меньщикова отошла в сторону от Севастополя на Симферополь.

Основные силы русской армии стояли на защите Петербурга, где согласно Марксу планировалось: «Развязать восстание в Финляндии путем высадки достаточного количества войск и обещания, что мир будет заключен только при условии воссоединения этой области со Швецией. Высаженные в Финляндии войска угрожали бы Петербургу, в то время как флоты бомбардировали бы Кронштадт».

В итоге на Балтике десанты союзников потерпели поражение, многие корабли подорвались на минах. Это сорвало участие в коалиции Швеции и Пруссии. Главы Пруссии Вильгельм и Бисмарк заявляли:

«Так как Пруссия считает более вероятным, что Бреславль будет раз-граблен казаками, если она выступит против России, чем, что Кельн будет занят французами, если она в самом деле останется нейтральной, то Пруссия склоняется к этому второму решению»[7].

Оборона Севастополя оставалась для командования русской армией на втором плане как некая «сакральная жертва»

В итоге «боцман и матрос» Нахимов, инженер Тотлебен, худородные Корнилов или Истомин с небольшим гарнизоном солдат и матросов, при инерции командования Меньшикова и далее Горчакова 349 дней удерживали Севастополь, прикрываясь, по сути, земляными укреплениями, от 120 тысячной армии западных варваров.

Зимой 1855 года после трезвого осмысления событий Маркс пересмот-рел свои взгляды и в газете «New-York Daily Tribune» № 4293, 22 января 1855 г. в качестве передовой появилась статья «Британская катастрофа в Крыму».

«Теперь все признают, что такого превосходства союзных армий над их противниками, какое ранее провозглашалось, не существует. Севастополь оказывается сильнее, Меншиков как генерал – более способным, а его армия – гораздо значительнее, чем предполагалось. Вместо верной и решительной победы французам и англичанам теперь возможно предстоит позорное поражение».

«Защита русских сильно отрезвила победителей в сражении на Альме. На место каждого выведенного из строя орудия в дело вводилось новое. Каждая амбразура, разрушенная в течение дня неприятельским огнем, восстанавливалась за ночь».

«Таким образом, русские имели и имеют достаточно времени для того, чтобы не только восстановить все разрушения, причиненные прежними атаками, но и возвести новые укрепления, – и они это делают с таким рвением, что в настоящее время Севастополь укреплен лучше, чем когда-либо. Теперь, когда различные оборонительные линии одна за другой заняты войсками, когда все большие каменные здания города, находящиеся за последней обводной стеной, превращены в редуты, возможность решительного штурма совершенно исключается».

«Британская армия в Крыму находится в состоянии полной дезорганизации, превратившись, по словам лондонской газеты «Times», в «толпу храбрецов», и что солдаты готовы приветствовать русскую пулю, избавляющую их от всех этих бедствий».

«Байдарская долина открыта для казаков, и союзная кавалерия, совершая налет, могла бы столкнуться с этими грозными противниками».

«Английские газеты пытаются избавиться от необходимости признать ту правду, что Раглан и Канробер, блокировав Севастополь с юга, сами оказались блокированными боевым охранением Меншикова на Черной».

По сути, решение об оставлении южной стороны Севастополя, принятое после первого серьёзного поражения в битве на Черной речке 4 августа и потери Малахова кургана 28 августа просто прекратило лишнее кровопролитие.

Как писал начальник Севастопольского гарнизона барон Дмитрий Остен-Сакен, организовавший эвакуацию.

«Но что приобретет неприятель, положивший перед Севастополем далеко более 120 т. воинов – цвет Франции и Англии? Груду камней и чугуна.

Грозная северная сторона не допустит его овладеть Северной Бухтою.

Овладение Чоргуном и Байдарской долиной заключит неприятеля в прежнее тесное своё пространство если он не окончит действий своих в Крыму занятием южного Севастополя» [8].

В русской истории Севастопольская оборона стала символом небывалого сопротивления и стойкости, детали которой воплощены в монументальной панораме живописца-баталиста Ф. Рубо «Оборона Севастополя 1854-1855 гг.» (1905) и художественном фильме А. Ханжонкова (1911).

Бывший подъесаул 1-го Донского полка, Ханжонков запечатлел на пленку Малахов курган, сохранивший в 1911 году подлинный вид крепости 1855 года. Ханжонков четко организовал передвижения войск, бои и рукопашные схватки, создав у зрителей фильма впечатление, будто они смотрят документальное свидетельство прошедшего. В некоторых кадрах этого фильма можно увидеть боевые действия Орловского пехотного полка.

В марте 1855 года Орловский полк, в составе 9-й пехотной дивизии, из Бессарабии выступил на Одессу, Николаев, Перекоп, Бахчисарай и Севастополь. Командовал полком подполковник Николай Краевский, погибший в августе 1855 года на первом бастионе.

(После смерти подполковника Краевского полком стал командовать полковник Клокачев).

С 24 апреля полк, руководством генерала Тотлебена, участвовал в производстве траншейных работ по обороне Севастополя на редуте Шварца (V Центральный бастион), напротив взятой накануне французами высоты у кладбища. Для усиления обороны сооружались «контр-апроши» – встречные линейные укреплениями с закрытыми ходами сообщения, под прикрытием основного бастиона.

11 мая состоялся встречный бой за траншею у кладбищенской высоты третий батальон Орловского и два батальона Житомирского полков атаковали французов в контр-апроше у Карантинной бухты и выбили их оттуда. Три раза контр-апроша переходила из рук в руки, пока французы не получили подавляющего перевеса, и наши батальоны вынуждены были отступить.

В этом бою Орловский полк потерял более половины своего состава, а именно: 8 офицеров убитыми и 12 ранеными. Нижних чинов убито 362, без вести пропало 30 и ранено 627. Вследствие такой огромной убыли приказом Главнокомандующего от 13 мая за № 152 шестибатальонный Орловский полк был переформирован в двухбатальонный.

На Братском кладбище северной стороны Севастополя на памятных досках выбиты фамилии офицеров Орловского генерал-фельдмаршала Князя Варшавского графа Паскевича Эриванского егерского полка погибших при обороне города - поручика Ф. Н. Базова, прапорщика П. Д. Ковалева, капитана М. В. Любанского, поручика В. Д. Маркевича, капитана И. М. Ревенского, поручика К. А. Рущица, капитана П. П. Самарянова, прапорщика К. С. Федяя, майора К. Э. Урбановича, майора Илиша, майора Барановского, поручика Карганова, поручика Дабелова, подпоручика Жевахова, подпоручика Жукова, прапорщика Теплова.

26 мая двухбатальонный Орловский полк в составе 800 человек был переведен на 1-й бастион, в район Килен-Бухты. Первым батальоном командовал капитан Толмачев, а вторым – штабс-капитан Рагоза.

Французы в это время залегли на отлогостях Килен-Бухты, и генерал Хрулев приказал Орловскому полку выбить их оттуда. Орловцы взяли обратно Забалканскую батарею и преследовали их до половины расстояния от Забалканской батареи до Селенгинского редута. На Забалканской батарее они тотчас же расклепали орудия и из них открыли огонь по противнику.

Ночью полк был отведен назад, на 1-й бастион. Противник переделал взятые им редуты в свою пользу.

Овладев контр-апрошными укреплениями левого фланга, неприятель продолжал усиленно бомбардировать Корабельную сторону еще три дня, действуя с особенной силой против Малахова кургана. [9].

В знаменитом бою 6 июня (отображенном на Севастопольской панораме Рубо) Орловский полк располагался в куртинах около 1-го бастиона

[Панорама «Оборона Севастополя». В этот день союзники предприняли первый штурм города. Восемь французских и английских дивизий численностью 43 тыс. человек атаковали укрепления Корабельной стороны, которые защищали 24 тыс. российских войск. Панорама запечатлела разгар грандиозного сражения за город].

В 3 часа ночи густая неприятельская цепь, поддержанная колоннами, бросилась на 1-й и 2-й бастионы и на промежуточную куртину между ними. Неприятель был встречен с оборонительной линии сильнейшим картечным и ружейным огнем и, понеся громадные потери, отступил в Килен-балку.

Орловский полк принимал самое деятельное участие в отбитии этого штурма и тоже понес большие потери, а именно: 6 офицеров и 200 нижних чинов. За это дело Государь Император пожаловал полку 64 знака отличия Военного ордена. В этот же день неприятель атаковал куртину между 2-м бастионом и Малаховым курганом, а также между ним и 3-м бастионом, но везде был отбит.

Битва на Малаховом кургане вошла в очерк истории Орловского полка составленного штабс-капитаном К.В. Зеленко (Кременчуг. 1911 г). Согласно очерку, пехотинцы Орловского полка (в. т.ч. воронежские батальоны) большей частью полегли в неравном бою. Из полка выжило лишь 150 человек.

Однако именно это сражение определило безопасный отвод севастопольского гарнизона на Северную сторону Севастополя. Вот краткие фрагменты этого очерка:

«Ко времени штурма 27 августа Орловский полк, будучи в двухбатальонном составе, имел всего около 500 человек (так велики были потери, понесенные им за это время) и находился в резерве четвертого отделения обороны, то есть Малахова кургана. Он был расположен в ближайших к кургану улицах.

Малахов курган в это время был занят полками 15-й резервной дивизии, а в резерве всего четвертого отделения обороны находилась 9-я дивизия, имевшая около 2000 штыков, причем Орловский полк в это время находился на работах на Малаховом кургане, а потому принимал участие в отбитии этого первого натиска. Нужно при этом сказать, что передовые сапы французов находились всего в 12 саженях от контрэскарпа Малахова кургана, а потому такое незначительное расстояние французы перебежали моментально и вскочили на бруствер, прежде чем защитники успели занять банкет. Произошла свалка: французы лезли в амбразуры и вступали в бой с малочисленными защитниками, и таким образом через полчаса весь Малахов курган был в руках французов, и в нашей власти оставалась только горжа и часть площадки позади нее, куда отступили остатки гарнизона. В это время туда прибыл генерал-майор Лисенко. Взяв несколько рот Орловского, Брянского и Елецкого полков, он атаковал неприятеля. Французы сначала подались было назад, но, имея на своей стороне огромное численное превосходство, отбили наших с большим для них уроном. Вскоре после этого туда прискакал генерал-лейтенант Хрулев, а за ним бегом Ладожский полк. Наскоро устроив отряд из Орловского, Ладожского и Брянского полков, генерал Хрулев снова атаковал французов. Последние подпустили нашу колонну на близкое расстояние и дали по ней в упор несколько залпов. Вся головная часть колонны пала на месте, а генерал Хрулев был ранен и большинство офицеров было убито. После этого остатки этого отряда отошли к горже. В это время генерал Лисенко еще раз попытался выбить французов. Ему удалось привести в порядок людей и составить отряд из Орловского и Елецкого полков. Став во главе этого отряда, он смело повел его в атаку, но был смертельно ранен. Тем не менее наши солдаты ворвались в проходы между траверсами, и внутри кургана начался рукопашный бой. Но на стороне французов было такое огромное численное превосходство, что отряд был вынужден отступить.

Приняв начальство над отрядом после смертельно раненного генерала Лисенко, генерал-майор Юферов при этом был окружен с несколькими сол-датами противником. Прижавшись спиной к траверсу, этот генерал не-сколько минут отчаянно отбивался от французов, предлагавших ему сдаться, пока не пал смертью героя. После этого наши атаки здесь прекратились, и бой затих, и таким образом в начале третьего часа все укрепление Малахова кургана перешло в руки противника. Орловский полк при этом потерял около 70% своего состава и под ружьем теперь насчитывал едва 150 человек. В 4 часа к Малахову кургану прибыл генерал Шепелев и принял начальство над войсками Корабельной стороны. Прибыв к месту боя, он нашел, что войска крайне утомлены и расстроены и что французы уже прочно утвердились на Малаховом кургане, а потому отвел остатки 9-й и 15-й дивизий в улицы Корабельной слободки. Главнокомандующий же князь Горчаков, убедившись в невозможности отбить Малахов курган, отдал приказ ночью отступить на Северную сторону.

Отступление наших войск с Южной стороны на Северную началось в 7 часов вечера и длилось всю ночь. При этом в укреплениях были оставлены охотники от пехоты и артиллерии для поддержания огня с целью замаскировать отступление. Там же были оставлены команды для порчи орудий и станков и для взрыва пороховых погребов по сигналу ракетами пущенными с малого бульвара. Неприятель не преследовал, ибо был слишком потрясен нравственно, опасался взрывов, и, наконец, из уважения к мужеству и стойкости русских войск.

28 августа Орловский полк стоял на биваке на реке Бельбек, где находился по 1 октября, с 1 октября по 8-е – на позиции при реке Бельбек, с 8-го по 12-е – на позиции на реке Каче, а 12 октября обратно перешел на позицию при реке Бельбек, где находился по 1 ноября.

С 10 ноября по 16 марта 1856 года он стоял на Инкерманской позиции, а с 16 марта по день заключения мира, то есть по 20 марта, на позиции при реке Каче.

За оказанные полком подвиги мужества и храбрости в Дунайскую кампанию и во время обороны Севастополя 1-й, 2-й, 3-й и 4-й батальоны Высочайшим приказом от 30 августа 1856 года пожалованы Георгиевскими знаменами с надписью «За Севастополь в 1854-55 году» с сохранением 1-му и 2-му батальонам прежней надписи под орлами «1770-1850».

Всего за войну убито: офицеров – 16, унтер-офицеров – 59 и рядовых – 1256.

Ранены же были почти все. Все это показывает, как геройски вел себя полк в эту войну, внушая к себе уважение даже со стороны врага.

15 июня полк выступил из Крыма в город Трубчевск Орловской гу-бернии, где должен был стать на постоянные квартиры. Маршрут был указан на город Мелитополь, в котором полк должен был остановиться на отдых на 10 дней. 6 июля полк прибыль в Мелитополь и стал лагерем при селе Троицком. 18 июля он выступил к Трубчевску, куда прибыль 3 сентября»

(Краткий исторический очерк службы 36-го пехотного Орловского генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского полка. Составил штабс-капитан К.В. Зеленко. Кременчуг. 1911 г.).

6 апреля 1863 г. из 4-го резервного батальона и бессрочно-отпускных 5-го и 6-го батальонов Орловского пехотного полка был сформирован Орловский резервный пехотный полк, в составе двух батальонов, по четыре линейные и одной стрелковой роте в каждом. В августе того же года этот полк был развёрнут в трёхбатальонный и наименован Воронежским пехотным полком, которому 25 марта 1864 г. дан был № 124. В 1875 г. Воронежскому полку была пожалована по случаю юбилея на знамя Александровская юбилейная лента.[10]

Список источников и литературы:

1. Малов-Гра А.Г. Путь доблести и славы 18-го Егерского полка в 1812-1814 гг.// Военно-исторический журнал. – № 6. – 2009.

2. История СССР под ред. К.В. Базилевич, Г.А. Новицкий. Учебное пособие для слушателей ВПШ при ЦК ВКП(б). 1946 г.

3. К. Маркс Ф. Энгельс. т.10.

4. Тарле Е. Крымская война. М.: АСТ, 2005.

5. Дубровин Н. – Первая оборона Севастополя 1854-1855 гг. «Русская Троя». М.:АСТ, 2007.

6. К. Маркс Ф. Энгельс т.10.

7. Тарле Е. Крымская война. М.:АСТ, 2005.

8. Остен-Сакен Д.Е. Военный совет при обороне Севастополя 29-го июля 1855 года. (Возражения на статью кн. Ал. Барятинского) // Русская старина, 1874. – Т. 11 – № 10. – С. 331-338.

9. Зайончковский А.М. – Оборона Севастополя. Подвиги защитников. Электронная книга. 2012 г.

10. Малов-Гра А.Г. Путь доблести и славы 18-го Егерского полка в 1812-1814 гг.// Военно-исторический журнал. – № 6. – 2009.